РАЗГОВОР НАПРЯМУЮ.
Интервью с Константином Лавроненко

Российская картина "Возвращение", получившая престижные призы кинофестиваля в Венеции, "Золотой лев" приз за лучший дебют Венецианского кинофестиваля, открывала десятый юбилейный чешский смотр-фестиваль лучших фильмов мировой кинематографии "Проект 100".

"Возвращение". Возвращение к себе, возвращение к счастью, возвращение к людям? В чем главная мысль, суть этого фильма? Режиссер Андрей Звягинцев не дает зрителю точного ответа. Пусть каждый смотрит и понимает по-своему. Сюжет картины прост, но не просты психологические коридоры, по которым проходят герои. В жизни двух братьев, растущих с матерью и бабушкой и знающих отца только по фотографиям, появляется отец настоящий. Отец строгий, требовательный и порой жестокий. Представлять фильм чешским зрителям в Прагу приехал Константин Лавроненко, исполнитель роли отца. Его сыновей играли Иван Добронравов и Володя Гарин.

Константин Лавроненко:
Не могу сказать, что для меня была сложна какая-либо сцена с точки зрения актерской игры. Были 2-3 сцены - сложные физически. Например, сцена утопления. Но сложность таких сцен была техническая и физическая. С точки зрения психологической сложности, не было сцены, в которой я бы оказался в тупике. Мы заранее нашли с Андреем общий язык (режиссер Андрей Звягинцев), контакт завязался мгновенно, не было никаких барьеров. Мы понимали друг друга, не только с ним, но и с ребятами. Мы просто дышали одним воздухом. Хочу добавить, что ребята (Иван Добронравов и Володя Гарин) были удивительны, они позволяли мне не играть, если так можно сказать. Мне было достаточно их видеть и слышать.

Об этом часто спрашивают: "Каково быть знаменитым?"

Я на себе этого не испытываю. Может быть, это где-то существует вне, я на это не обращаю внимания, я об этом не знаю. И я об этом не думаю. Я думаю о другом, о следующей работе.

Фильм "Возвращение" оставляет в душах зрителей глубокое впечатление, по окончании в зале повисает гробовая тишина. Никто не в состоянии быстро переключиться и осознать реальность. К сожалению, роль в картине Андрея Звягинцева "Возвращение" стала первой и последней работой юного актера Володи Гарина. Он трагически погиб ровно через год после начала съемок фильма.

Это была трагическая случайность. Он утонул в озере. Никакой связи... Я почему об этом говорю иногда, потому, что иногда в русской прессе проводили какие-то мистические аналогии и так далее. Это выглядело очень глупо. Никаких совпадений не было. Единственное, что он погиб ровно год спустя после начала съемок. Но нырнул и попал в холодный ключ, у него мгновенно остановилось сердце. Победу в Венеции мы посвятили ему. Сейчас Андрей (режиссер Андрей Звягинцев) монтирует фильм о фильме, как мы снимали... Этот фильм тоже будет посвящен ему.

Как они Вас воспринимали? Как старшего человека, может быть действительно, как своего отца, или Вы были "на Ты", как партнеры?

Только на Ты. Ваню я знал давно, с Володей мы познакомились, но мы сразу договорились общаться на Ты и, что мы равны, как партнеры и как люди. Мы так жили и мы так работали. Конечно, я ощущал на себе взгляды, в основном Володи, так как он рос без отца, он обращал на меня особое внимание и в жизни и во время съемок. Но, мы радовались успехам друг друга, было много юмора, было много тайн между нами троими, о которых никто не знал. Одновременно я ощущал себя и отцом, в принципе они могли быть моими сыновьями. Иногда им от меня доставалось, но при всем этом мы были равны.

Как снималась финальная сцена, удалась сразу или у ребят были трудности?

Это одна из сложных сцен. Мы ее пробовали еще до начала съемок. В Москве. Эта сцена удалась не сразу, спустя некоторое время. Они, наверное, этим и удивительны, они очень подвижные. Они очень разные люди, Ваня, как актер, мог очень точно повторять из дубля в дубль, улучшая и изменяя некоторые детали. Володя мог делать каждый раз по-разному, но каждый раз это было абсолютно естественно. Другое дело, что нужно было найти очень точное эмоциональное и психологическое выражение.

Насколько режиссер вам разрешал во время съемок импровизировать?

Было изначальное понимание. По фразам мы сцены не выстраивали. Я скажу словами Андрея Звягинцева, это будет самое точное выражение: "Актеры вытеснили собой персонажи. И они стали такими, какие они сами".

Вы не кажетесь настолько жестким человеком, как Ваш герой. Откуда вы черпали образ?

Могу сказать точно, что я ни за кем не наблюдал. С одной стороны это, конечно, часть меня, и в тоже время, человек, который на экране - гораздо больше меня самого. Жестокость и строгость этого человека намного больше, чем другое, его безграничная любовь. Он больше, чем я.

На сколько отличалось Ваше впечатление от фильма во время съемок, когда вы были внутри, и потом, когда вы посмотрели картину на экране?

Очень трудно себя воспринимать на экране. В большей степени смотришь на это критически. Не стыдно процентов за пять из всего сделанного. Все остальное хотелось бы сделать точнее, острее, глубже, сильнее. Это то, что касается себя. А что касается фильма, то он на меня произвел сильное впечатление.

Вы предчувствовали успех фильма?

Нет, никакого успеха мы не предчувствовали. Мы просто были счастливы, что у нас есть такая возможность, делать дело, которое хотим, и делать его так, как мы хотим. Я наблюдал, как Андрей (режиссер), Миша Кричман - оператор, как мы все добивались этого. Снять фильм, вопреки всему. Была только одна мысль: вот мы снимем, закончим фильм, может быть, он попадет в прокат, может быть, его увидят зрители. Этим заканчивались все наши представления, о том, что будет дальше.

Антон Каймаков, Прага
© 2004 Radio Prague