7 Вопросов Константину Лавроненко

Ольга Митина

Первый раз в 60-летней истории Каннского фестиваля «Пальмовую ветвь» за лучшую мужскую роль получил российский актер. Награждали режиссеров, сценаристов и даже актерские ансамбли. Но наших кинозвезд — никогда. Константин Лавроненко — актер по преимуществу театральный и в высшей степени незвездный. Фильм «Изгнание» — вторая работа режиссера Андрея Звягинцева и Константина Лавроненко. Первый фильм — «Возвращение» — принес Звягинцеву Гран-при в «Венеции-2003». Сегодня в лице 47-летнего Константина Лавроненко награды удостоилась вся отечественная актерская школа.


Константин Лавроненко


О каннской победе

1. Это далеко не первая ваша работа в кино. Но именно фильмы Звягинцева сделали вас актером номер один в мире. Чем вы это объясняете?

Работать со Звягинцевым замечательно легко. Мы готовились к съемкам, как космонавты к запуску ракеты. Для того чтобы ракета взлетела, космонавты не один год тренируются… И если ты решаешься на этот проект, твое тело, твое сознание тебе уже не принадлежат. Ты — часть этого организма.

2. Андрей Звягинцев не хотел брать вас на эту роль. Почему он вернулся к вашей кандидатуре?

Я участвовал в кастинге наравне с другими. И прекрасно понимал желание режиссера не брать актеров из предыдущего фильма. Но мне так хотелось работать…

3. Ваша работа над ролью — это фантазия или опыт?

Это и опыт, и в то же время шаги в некую запредельную, неизвестную зону. Но зачем же ходить там, где все известно? Надо идти туда, где ты еще не был.
Если ты занимаешься искусством, туда и надо идти. Только в неизвестной зоне движение имеет смысл.

4. Однажды вы сказали, что решили для себя: ваши персонажи лучше вас самого. Неужели это правильно?

Правильно. Так есть, так и будет. Если актер делает своего персонажа глупым, он теряет дистанцию, уменьшает героя. Актер его просто изображает. Мне кажется, это скучно. Но если ты понимаешь, что герой глубже, мудрее, тогда появляется дистанция, цель движения. Я понимаю, что все это может показаться словесной эквилибристикой. И тем не менее: вглядываться в себя гораздо интереснее, чем что-то изображать.

5. Какой реакции вы ждете от зрителя?

Разной. Но главное — неспешной. Мне нравится, когда после фильма человек ничего не говорит. А потом он вдруг звонит. Вот эта реакция просто потрясающая.

6. На интернет-форуме кто-то написал о вашем персонаже из «Возвращения»: «Жлоб, скотина такой». (Костя смеется: «Правда?») Но его просто заклевали. А героя «Изгнания» проще любить или ненавидеть?

Я сталкивался с разными откликами. Мне понравилось, как кто-то из тех, кто уже видел «Изгнание», сказал, что не принимал ничью сторону — ни женскую, ни мужскую. Воспринимал все целиком. Мне это ближе. У каждого своя правда, и она может переходить из рук в руки. Высшая же истина недосягаема, мы только стремимся к ней.

7. «Возвращение» и «Изгнание» — картины со сложным символическим подтекстом. Вы снимались и в боевиках, и в сериалах, но именно эти сложные, многоплановые фильмы принесли вам славу. Чем они близки вам?

Вокруг так много тупости и пустоты, и это оправдывают тем, что простому человеку нужно только низкопробное… Знаете, это такой обман, такой обман… Люди могут и должны смотреть хорошее кино. Не надо оправдывать бездарность, делить кино на фестивальное и как бы доступное. Когда людей приучают смотреть плохое, им кажется, что это и есть настоящее кино. В нашу жизнь входят безнадежно пустые понятия, и мириться с ними я не готов. Вот, например, «крутизна»… Все это скоро растворится. Потому что взялось ниоткуда. Мне кажется, что в кино нужно говорить о том вечном, которое и есть главное в жизни и которое составляет суть человека.